<П. А. ВЯЗЕМСКИЙ>
ИЗ СТАТЬИ
«ЖУКОВСКИЙ.— ПУШКИН.— О НОВОЙ ПИИТИКЕ БАСЕН»
В Пушкине нет ничего Жуковского, но между тем Пушкин есть следствие Жуковского. Поэзия первого не дочь, а наследница поэзии последнего, и по счастию обе живы и живут в ладу, несмотря на искательства литературных стряпчих щечил, желающих ввести их в ссору и тяжбу — с тем, чтобы поживиться на счет той и другой, как обыкновенно водится в тяжбах.
С удовольствием повторяем здесь выражение самого Пушкина об уважении, которое нынешнее поколение поэтов должно иметь к Жуковскому, и о мнении его относительно тех, кои забывают его заслуги: дитя не должно кусать груди своей кормилицы. Эти слова приносят честь Пушкину, как автору и человеку! 1
Приписка. Боже мой, до каких гнусностей может довести патриотизм, то есть патриотизм, который зарождается в некоторых головах, совершенно особенно устроенных. Признаюсь, я не большой и не безусловный приверженец и поклонник так называемой национальности. Думаю, что и Крылов не гонялся за национальностью: она сама набежала на него, прильнула к нему, но и то не овладела им. Вот, например, случай, который доказывает, что он был более классик, нежели националист. Пушкин читал своего «Годунова», еще не многим известного, у Алексея Перовского. В числе слушателей был
и Крылов. По окончании чтения, я стоял тогда возле Крылова, Пушкин подходит к нему и, добродушно смеясь, говорит: «Признайтесь, Иван Андреевич, что моя трагедия вам не нравится и, на глаза ваши, не хороша». — «Почему же не хороша? — отвечает он, — а вот что я вам расскажу: проповедник в проповеди своей восхвалял Божий мир и говорил, что все так создано, что лучше созданным быть не может. После проповеди подходит к нему горбатый, с двумя округленными горбами, спереди и сзади: не грешно ли вам, пеняет он ему, насмехаться надо мною и в присутствии моем уверять, что в Божьем создании все хорошо и все прекрасно. Посмотрите на меня». — «Так что же, возражает проповедник — для горбатого и ты очень хорош». — Пушкин расхохотался и обнял Крылова. 2
Примечания
Петр Андреевич Вяземский (1792—1878) — поэт, литературный критик, автор статей о «Кавказском пленнике», «Бахчисарайском фонтане» и «Цыганах», деятельный участник «арзамасского братства», переводчик романа Бенжамена Констана «Адольф» (перевод посвящен Пушкину), сотрудник пушкинского «Современника», литературный соратник Пушкина, выступавший вместе с ним против «торгового» булгаринского направления в словесности, равно как и против третьесословных устремлений Н. А. и Кс. А. Полевых.
П. А. Вяземский не оставил связных и подробных воспоминаний о Пушкине; между тем в его «Автобиографическом введении» к собранию сочинений, в «Записных книжках», в мемуарных публикациях, в литературно-критических статьях и в позднейших приписках к ним имеется большое количество высказываний о встречах, разговорах и спорах с Пушкиным. Впервые разрозненные воспоминания П. А. Вяземского были собраны С. Я. Гессеном в книге «Пушкин в воспоминаниях и рассказах современников» (Гослитиздат, 1936). Однако дробление мемуарных свидетельств, взятых из одного источника, и монтаж их, как это сделал С. Я. Гессен, нам представляется спорным; мы предпочли отказаться от метода «монтажа» и сохранили единство мемуарного материала внутри статей и записных книжек, представляя их читателю в том виде, как они возникали в статьях и публикациях самого Вяземского; само собой разумеется, что места, не относящиеся непосредственно к Пушкину или его произведениям, опускаются.
Пушкина и Вяземского связывала взыскательная дружба гения и таланта, двух ярких, остроумных и независимо мыслящих людей. Принадлежность их к одному писательскому кругу, общность взглядов по многим литературно-общественным вопросам не исключала в иных случаях расхождений в оценках — людей, событий, произведений, — одним словом, в ожесточенных спорах Пушкина и Вяземского слышится сшибка мнений двух крупных индивидуальностей; как подчеркивает сам Вяземский, Пушкин любил спорить с ним, — и мемуарист с достаточным основанием гордится тем, что его статья и разговоры возбуждали у Пушкина острое желание вступать с ним в полемику. Споры их с такой силой врезались в память П. А. Вяземского, что, вспоминая о них полвека спустя после самих событий, он смог живо и порой даже с психологическими нюансами воспроизвести столкновение мнений.
Мы можем с полным доверием относиться к тем фактам, которые узнаем из воспоминаний П. А. Вяземского; однако при оценке его воспоминаний следует иметь в виду эволюцию литературно-общественных взглядов Вяземского после смерти Пушкина, постепенный переход мемуариста в консервативный лагерь; это отразилось на социальной направленности его мемуарных высказываний, на отборе фактов и их интерпретации; в частности, необходимо с должным критицизмом отнестись к его суждению о поверхностности либерализма молодого Пушкина; здесь мемуарист выдает желаемое за действительное.
Особое место в «мемориях» П. А. Вяземского занимает статья «Мицкевич о Пушкине». Это перевод мемуарных статей Мицкевича, в ткань которых вкраплена полемика П. А. Вяземского с польским поэтом, а порой его собственные воспоминания о Пушкине и взаимоотношениях поэта с Мицкевичем. Получилась любопытная мемуарная мозаика, в которой чередуются воспоминания Мицкевича и Вяземского. Подробнее об этом см.: М. А. Цявловский. Пушкин и Мицкевич.— Вкн.: М. А. Цявловский. Статьи о Пушкине. М., Изд-во АН СССР, 1962, с. 157—206.
«Автобиографическое введение» написано Вяземским в последние годы жизни (1876—1878), специально для подготовлявшегося к изданию собрания его сочинений.
Заметка Вяземского «Я не нашел у Анненкова…» является ответом на письмо Я. К. Грота от 22 февраля 1874 г., который писал: «Приготовляя для «Складчины» статью о первых временах и деятелях Лицея, я, разумеется, говорю о Пушкине. При этом мне понадобилось сведение, которое Вы одни можете мне сообщить. Надеюсь, что Вы не откажете мне в Вашей обязательной помощи». Это письмо дает основание датировать заметку 1874 годом. Переписка Я. К. Грота с Вяземским опубликована К. Я. Гротом в «Старине и новизне», т. XIX, 1915.
Записи под названием «Старая записная книжка» возникли, по-видимому, во второй половине 1860-х годов, когда начал выходить журнал «Русский архив». По просьбе его издателя П. И. Бартенева Вяземский, частично используя свои прежние записки, а частично по памяти, стал готовить для журнала серию статей под общим названием «Из старой записной книжки». В своем журнальном варианте эта серия включала в себя большое количество ценных эпистолярных и творческих материалов современников Вяземского, впервые опубликованных им по первоисточникам, которые он собрал в своем архиве. При подготовке собрания сочинений Вяземского эти материалы были отсечены, и в восьмой том вошли лишь собственные суждения Вяземского под названием «Старая записная книжка».
ИЗ СТАТЬИ
«ЖУКОВСКИЙ. — ПУШКИН. — О НОВОЙ ПИИТИКЕ БАСЕН»(Стр. 116)
Вяземский, т. I, с. 181, 184. Датировано 1876 г.
1 Неточная цитата из письма Пушкина к Рылееву от 25 января 1825 г.: «Зачем кусать нам груди кормилицы нашей? потому что зубки прорезались?» (XIII, 135). Слова Пушкина имели в виду А.Бестужева, который в не дошедшем до нас письме осуждал статью П. А. Плетнева «Письмо к графине С. И. С. о русских поэтах» (СЦ на 1825 год) за восторженную оценку поэзии Жуковского.
2 Этот эпизод, записанный Вяземским в 1876 г., характеризует неприятие Крыловым, воспитанным на принципах классицизма, новой эстетической системы «Бориса Годунова». Крылов применил к трагедии Пушкина анекдот, имеющийся в эпиграмме французского писателя Понса де Вердена «En se chauffant dans le café Procophe» («Греясь в кафе «Прокоп»).